— Вы, господин Бронсон, меня с кем-то спутали, — ровно и спокойно произнёс я. — Я — Терентий Алумус, Инквизитор Империума Человечества. Приветствую вас, к слову, — проявил я вежливость. — Вы явились доложить о захваченных предателях и передать их для допроса? — полюбопытствовал я.

Волчара же пребывал в смятении: буркалы свои жёлтые свёл на переносице, лоб нахмурил, но остальной мордой лица был гневен и подозрителен. При этом, в голограмму он вглядывался пристрастно, а подделать её даже в видимом человекам спектре практически нереально, а уж со зрением астартес тем более никаких сомнений как в подлинности аквилы, так и её принадлежности мне по праву, не возникало.

А, с третьей стороны, перебегающие с переносицы на аквилу и обратно буркалы имели промежуточную остановку на моей физиономии. И каждый взор на неё вызывал у волчары большую нахмуренность. Всё это сопровождалось, на скорости астартес притом, мацанием рукояти ковыряла на поясе, вдобавок Рагги то вытаскивал клинок из ножен на несколько сантиметров, пырясь на мою морду, то загонял его в ножны, взирая на аквилу.

Продолжались эти мечевые фрикции довольно долго, для астартес, я даже боялся подумать (чтоб не заржать) об их итоге. Впрочем, когнитивные мощности Рагги нашли выход из затруднительного положения. Помацав левой рукой висюльку из клыков, меха и перьев, явный артефакт рук рунного жреца, волчара убедился в неглючности представшего ему зрелища. А потом Рагги ещё немного подумал. После чего, просияв челом, с этакой злобной радостью, он простёр в мою сторону перст и выдал:

— Ты Астартес!

— Астартес, — покивал я.

— Астартес не могут быть Инквизиторами! — злобно ликовал этот тип, вытащив ковыряло наполовину и рявкнул: — Назови свой Орден, обманщик! Или легион? — ехидно процедил он последние слова.

— Вы, Бронсон, плохо услышали? Единственный Орден, в котором я состою — Орден Инквизиции. А насчёт того, что я не могу быть Инквизитором. У вас сомнения в подлинности инсигнии? Или… — хищно оскалился я, — сомнения в правах её носителя?

— Нет у меня сомнений, — буркнул Рагги, перестав надрачивать своё ковыряло и сложив руки на груди. — Всё равно так не бывает, — изрёк мудрость он. — И рожа твоя, Инквизитор, больно похожа на рожи тех, которых я тебе привёл, — блеснул кеннингом волчара. — И не бывают Астартес Инквизиторами!

— Отрицание объективной реальности, Бронсон — не самый лучший метод взаимодействия с ней, — несколько расслабленно выдал я.

Раз уж ещё не начал охреневать в атаке, а разговоры разговаривает — можно расслабиться. Относительно, конечно, а то мало ли какие дикарские извивы мозга астартного СБ-шника выводы выплетут. Но, что главное: инсигнию он признал, факт моего владения ей принял. А сейчас ершится и ерепенится, стараясь понять, а как таковое, не укладывающееся в его понимание, возможно.

— Перед вами объективная реальность в моем лице: я — и Астартес, и Инквизитор, это раз, — продолжил я. — Далее, Бронсон, уж не знаю, как вам на Фенрисе отмораживают мозги, но хочу вам напомнить, что все, подчёркиваю, ВСЕ Астартес — носители крови Императора, это два.

В этом, конечно, было некоторое лукавство. В смысле, я озвучивал “общеизвестную и общепринятую истену”, что примархи — прямые генетические потомки Импи, не способные вместить всего его величия, соответственно, вмещающие часть, отражённую в их характерных особенностях.

Как разумному человеку, данная “истена” мне смотрелась преизрядным бредом: закреплённые как в предварительной генетической коррекции, так и в имплантах особенности легионов были столь разнообразны и противоречивы, что если бы создавались на основе одного биоорганизма, да ещё и гуманоида, родственного человеку… Ну, как минимум, на золотом троне бы сидела лютая химера, с десятью ногами, десятью рогами. Человеческими относительно, но всё же.

Однако “общепринятая истена” была в том, что Астартес — прямые внучки Импи. И, соответственно, я на основании этого и собирался оттрахать волчару в мозг.

— Соответственно, Бронсон, даже если предположить, что моё генетическое родство с подразумеваемым вами легионом несколько ближе, чем с прочими братьями, — на что надрачивание клинка возобновилось. — Даже если это так, хотя это и не вполне так. — изящно выразился я, — то предателем меня это не делает. Поскольку, как я уже не раз вам указывал: единственный Орден, к которому я принадлежу — Орден Священной Инквизиции Империума Человечества. Так что ваши невнятные обвинения, полировка мечом ножен и неудобоваримые вопросы — неуместны. Я — Инквизитор, защищающий в данный момент данную систему от предателей и еретиков. То, что я — астартес, вторично. А уж в какой степени и какие генетические линии во мне переплелись, — навёл я тень на плетень, — дело вообще не ваше, никого, кроме меня, не касающееся, — веско подытожил я.

— Неправильно это… — наконец, выдал Рагги. — Ну да пусть, не могу я решить, пусть старшие решают. Доложу им! — с вызовом уставился он на меня.

— А мне похер, Бронсон, на ваши доклады, естественно, кроме являющихся тайной Империума и Инквизиции, — любезно ответствовал я. — И на старших ваших симметрично, — не стал я разводить реверансы. — Как и на их решения. Пока они не затрагивают мои дела и не проявляют в мой адрес агрессии, — уточнил я. — Если же подобное случится — они станут предателями сами. До момента, пока я Инквизитор, конечно, — дополнил я.

— Ладно, — хмуро буркнул Рагги. — Привёл я тебе предателей. Не все целые, но живые, — уточнил я. — Узнаю, что на воле окажутся — не сносить тебе головы!

— Я головы не ношу, я ей обладаю, — отпарировал я. — И "на воле" не окажутся, а что предателей привели — это хорошо, выясню про местного еретика. Передайте предателей моим аколитам, — бросил я, раздавая воксом указания.

— Передам, — проскрипел волчара и утопал, бросая на меня весьма не полные любви взгляды.

И передал, чем меня окончательно успокоил, как оказалось — рано. С клыкастой мордой, полной ликования и дикарского, фактически попуасьего, если бы не колёр, коварства, подвалил этот тип к моей персоне через пару десятков минут после передачи пленных. Оченно мне вид коварный волчары не понравился, но не бегать же от него с визгом и писком, в конце-то концов?

— Почтенный Инквизитор Терентий Алумус, — аж засочился коварством Рагги. — Чтобы загладить прискорбное недоразумение и для невозникновения обид, после уничтожения предателей приглашаю тебя на Тьялд на праздничный пир, — выдал этот тип. — Как Инквизитора и Брата-Астартес, — елейно подытожил он, но вышло это с его клыкастой протокольной рожей весьма неубедительно.

А вот я, помимо того, что совершал героический подвиг непроизнесения “волк тамбовский тебе брат”, призадумался. Дело в том, что волчара думал, что меня “поймал”, а на деле, скорее, наоборот.

Итак, он пользуясь как своими дикарскими тройдициями, так и общепринятым в Империуме “культурным кодом”, предложил совместную трапезу. В целом, отказаться не комильфо и по имперским традициям, а уж по волковским, насколько я знал, чуть ли не в открытую назвать себя “недругом”. Впрочем, варп бы с ним: то, что “традиционно”, не есть “обязательно”. А уж на ритуалы самих волков можно было бы вообще плюнуть слюной и даже, теоретически, кислотой, хотя последнее варп у меня выйдет: импланты нужные есть, а рефлексов ни хрена, так что остаётся мне только слюной и плеваться.

Так вот, плюнуть-то можно, но… не нужно. Ентот Рагги гарантированно доложит своим клыкастым и мохнатым начальникам об “странном Астартес-Инквизиторе”, это к гадалке не ходи. И, ежели я волчару с его приглашением пошлю, то автоматом стану “недругом” волчарам. Ещё и “проверять” могут затеять, что как не нужно, так и вредно. На основе этой "проверять" конфликт никому не нужный может быть.

А вот в логове стаи товарищей, которое Тьялд, меня будут “проверять”. Скорее всего, тот самый Сьёффан-плетельщик, псайкер, врущий, что он “не такой”. И проверять меня этот рунный жрец будет на скверну варпа. И, как понятно, скверны ни варпа не обнаружит, что либо переведёт доклад в рассуждения о “странном казусе”, либо вообще и доклада-то не будет.